Наказание — смерть [= Расплата за смерть; Ангел мщения ] - Нора Робертс

Вид дула, нацеленного ему в лицо, лишил Рикера дара речи. Он растерянно оглянулся, не понимая, куда делся его охранник. Уже много лет – да какое там, целую веч­ность! – никто не осмеливался направить на него оружие.

– Ты с ума сошел!

– Я-то нет, а вот ты, похоже, совсем сбрендил. – Рорк схватил Рикера за левое запястье и сильно вывернул его. Маленький пистолет выскользнул из рукава и брякнулся на стол. – Ты всегда питал слабость к миниатюрным ве­щам.

– За это ты умрешь страшной смертью! Тебе не выйти отсюда живым!

– Не обольщайся. А, кстати, вот и моя жена! Красави­ца, правда? А если верить тому, что сообщают мне по пе­реговорному устройству, стадо твоих баранов уже обезору­жено, и его гонят к полицейскому автобусу.

Рикер смотрел на него остекленевшими глазами и из­давал какие-то нечленораздельные звуки.

– Не мычи, дружок! Ты уже достаточно наговорил за этим столиком, и все это записано на пленку. Вот и я сыграл с тобой в игру, причем ты оказался в проигрыше. Впро­чем, для меня это было детской забавой. Даже неинтересно.

Тут взгляд Рикера приобрел осмысленное выражение, и он издал глухое рычание.

– Ты сдал меня копам! – Вращая глазами, он вскочил на ноги: – Ты сдал меня копам, сволочь!

– Я бы с удовольствием скормил тебя бродячим соба­кам, будь у меня такая возможность, – с усмешкой отве­тил Рорк. – Но меня устраивает и этот вариант – не буду возражать, если ты сгниешь в тюремной камере.

В кабинку вихрем ворвалась Ева и ткнула в бок Рикеру электрический полицейский шокер.

– Хватит, Рорк! Дело сделано!

– Вы сдохнете! Вы оба сдохнете! – заорал Рикер и ударил Еву локтем в лицо. В тот же момент она нажала на кнопку шокера, послышался короткий треск, и Рикер грузно рухнул на пол.

– Сделай мне приятное, скажи, что ты его прикончи­ла, – попросил Рорк.

– Нет, он всего лишь парализован. Через несколько часов оклемается.

Ева вытерла рукавом кровь с разбитой губы. Рорк про­тянул ей чистый носовой платок. На сцене продолжали танцевать обнаженные девушки.

Внезапно Рорк наклонился и, ухватив Рикера за воло­сы, приподнял с пола его голову.

– Не смей! – крикнула Ева, рванувшись вперед.

– Отойди! – рявкнул в ответ Рорк. – Не мешай, я должен закончить дело.

– Если ты убьешь его, ты станешь преступником!

Рорк посмотрел на жену, и в его взгляде читался весь тот гнев, который он был вынужден прятать от Рикера.

– Удивительно свежая мысль. Но я не собираюсь его убивать.

В доказательство своих слов Рорк протянул ей «глок», который все еще держал в руке. Затем он наклонился к Рикеру и заговорил:

– Ты ведь слышишь меня, правда, Рикер? Я знаю, ты меня слышишь! Так вот, это я раздавил тебя, как гниду, и я хочу, чтобы ты помнил об этом каждый день, который ты проведешь в железной клетке. Пусть то, что осталось от твоих сгнивших мозгов, будет занято только этой мыс­лью.

– Убью тебя… – еле слышно прохрипел Рикер, но он был не в состоянии даже пошевелить пальцем.

– Пока это у тебя не очень получалось, но почему бы тебе не попробовать еще разок? А теперь послушай меня! Внимательно послушай, сволочь! Только попробуй при­коснуться к моей жене, я спущусь за тобой в ад и сдеру ко­жу с твоих поганых костей! Клянусь тебе! Ты меня знаешь, так что можешь не сомневаться: я это сделаю!

После этого Рорк выпрямился и обратился к Еве:

– Позови кого-нибудь, пусть уволокут его. Не хочу, чтобы в моем клубе на полу валялось дерьмо!

Ева спала недолго, но очень крепко, поскольку знала, что Рикер наконец-то находится за решеткой. Когда он очухался, то буквально криком кричал, требуя своего ад­воката. Но поскольку Ева умудрилась засунуть в камеру и Кенарда, эти двое уже ничем не могли помочь друг другу.

Ева сделала по две копии с каждой кассеты, на кото­рых была записана операция, проведенная в «Чистили­ще», опечатала их и на всякий случай оставила по одному экземпляру в своем домашнем сейфе. На сей раз не будет ни пропавших улик, ни уничтоженной информации, ни поврежденных файлов. Теперь они прижали его к стене окончательно и бесповоротно!

Убеждая себя в том, что улик у них выше крыши, Ева рухнула в кровать и тут же отключилась, будто в ней пере­горела кокая-то электрическая цепь. А потом она внезап­но проснулась. Это случилось, когда Рорк положил ей ру­ку на плечо и произнес ее имя.

– Что?.. – ошеломленно вскрикнула Ева и маши­нально сунула руку туда, где находилось бы ее оружие, если бы, конечно, она не была голой.

– Спокойно, лейтенант! Я не вооружен. И вы, кстати, тоже.

– Я… О господи! – Она потрясла головой, чтобы прийти в себя. – Я в отключке.

– Я это уже заметил. Извини, что разбудил тебя.

– А ты почему не спишь? Почему в одежде? Сколько сейчас времени?

– Начало восьмого. Мне просто нужно было сделать несколько ранних звонков. И пока я сидел возле телефо­на, позвонили из больницы.

– Вебстер… – прошептала Ева. Прошлой ночью она так и не успела осведомиться о его состоянии, а теперь… «Наверное, уже слишком поздно», – с горечью подумала она.

– Он очнулся, – продолжал Рорк, – и, кажется, хочет повидаться с тобой.

– Очнулся? Он жив и очнулся?!

– Совершенно верно: и жив, и очнулся. Ночью ему стало лучше. Состояние до сих пор тяжелое, но стабиль­ное, и врачи выражают… Как это они сказали? Ах да, «осторожный оптимизм»! Я отвезу тебя в больницу.

– Не стоит, я сама.

– Я настаиваю. Кроме того, если он подумает, что я охраняю свою территорию… – Рорк сжал кулак и похло­пал костяшкам пальцев по ладони. – Это улучшит его на­строение.

– Задница тебе, а не территория!

– Дорогая, твоя задница является моей самой запо­ведной территорией! На нее вообще никому ходу нет!

Ева фыркнула, сбросила одеяло и направилась в ванную, позво­лив Рорку всласть полюбоваться «его заповедной террито­рией».

– Буду готова через десять минут, – бросила она на ходу.

– Можешь не торопиться, – откликнулся Рорк. – Вряд ли он куда-нибудь убежит.

Однако она была готова только через двадцать, по­скольку Рорк соблазнил ее чашкой крепкого горячего ко­фе, а она потом еще налила себе этого божественного напитка в пластмассовый стаканчик и взяла его с собой в ма­шину.

За руль сел Рорк.

– Может, купим ему цветы или еще что-нибудь? – спросила Ева.

– Нет, не надо. Если ты подаришь ему цветы, он от такого потрясения может снова провалиться в кому.

– Какой ты у нас веселый малый! – хмыкнула она. – Особенно рано утром… Скажи, та фраза: «Сожри свои собственные глаза!» – это какое-то ирландское проклятье?